Продолжение...

Сначала они пошли в «детский городок» и стали предаваться детским развлечениям. Качаться на качелях. Съезжать с деревянной горки на напряженных ногах. Это было весело и страшно и она визжала от веселья и от страха. Потом стали подтягиваться на брусьях. Оксана не могла преодолеть собственной тяжести, висела на руках, как куль с мукой. Он пытался приподнять ее, обхватив за колени, но она только хохотала навзрыд и в конце концов изнемогла от смеха.
Отправились гулять по побережью. Море не замерзло. На берег набегали волны с белыми барашками. Воздух был пронизан йодом. Возле самой воды песок обнажился, и маленькие круглые розовые раковины лежали целыми отмелями. Хотелось наступить ногой, чтобы они хрустнули. И она действительно наступила. И они действительно хрустнули. И вдруг показалось, что так когда-то уже было в ее жизни. Но когда? Где? Может быть, в самом раннем детстве? А может быть, еще раньше, до детства. Ее дальний предок в виде звероящера вышел из моря и увидел отмели из раковин. Он увидел и она узнала…
Сосны на берегу стояли с красными стволами, искореженные ветром. Рисунки хвои на фоне сероватого неба напоминали японские открытки. Потом поехали в Домский собор. Слушали «Реквием» Моцарта. В первой части Оксана отвлеклась, смотрела по сторонам: на стены Домского собора, но хористов, которые казались ей ровесниками собора, каждому лет по семьсот, и даже самые молодые выглядели так, будто их вытащили из сундука с нафталином. Оксана покосилась на Него, ища в нем признаки заинтересованности- во взгляде, в легком, нечаянном прикосновении. Но ничего такого не было: ни взгляда, ни прикосновения, ни единого признака. Он сидел, откинувшись в деревянном, слушал музыку, и Его лицо было обращено куда-то в свое прошлое. Он был далек, непостижим. Ничему и никому не принадлежал.
Оксана слегка удивилась и слегка обиделась. Но вдруг забыла и удивление и обиду. Хор запел»Лакримоза». И это уже не 60 разных людей пели по нотам. Это тосковал Моцарт. Его «божественное Я». Душа взметнулась и задохнулась. Оксана заплакала. Слезы шли по щекам и вместе  с ними как будто уходила боль из сердца. Поэтому слезы становились солеными, а сердце легким.
Вечером этого же дня они вернулись в Москву.
Он довел Оксану до дверей и посмотрел ей в глаза.
- Вам лучше? –спросил Он.
- Конечно, - сказала Оксана.- Раз существует море, Моцарт и вы, значит жить не только нужно, но и хорошо.
Он поцеловал ей руку и пошел вниз по лестнице.
Оксана стояла и смотрела, как на белых ступеньках, засыпанных известью, остаются Его следы, похожие на гигантские бобы.
Он доехал до станции «Площадь Ленина» Потом на Маршрутке до «Металлистов». Потом на лифте до своей квартиры. Отворил дверь своим ключом.
В прихожей стояла его молодая жена с годовалой дочкой на руках. И дочка и жена были одинаково круглолицы, одинаково нечесаны, с вихрами во все стороны и походили на обаятельных дикарей.
- Опять в зигзаг ходил?- спросила жена и уставила на него свои маленькие глазки, маленькие и круглые, похожие на шляпки от гвоздей.
Он не ответил. Разделся молча.
Под « опять» жена подразумевала его предыдущий бросок в Сибирь, на Балтийский витаминный завод. Кому-то срочно понадобилось облепиховое масло, и Он, естественно, выступил в роли волшебника.
- Тебе нравится поражать,- сказала жена. – Показушник несчастный. А я тут одна с ребенком…Кручусь, как собака на перевозе.
Он посмотрел на жену, пытаясь представить, как ведет себя собака на перевозе, и вообще: что такое перевоз. Наверное это большая лодка, или баржа, на которой люди переправляются на другой берег. А собака не знает- возьмут ее с собой или нет, поэтому бегает и лает. Боится остаться без хозяина.
- Ты не права,- мягко сказал Он. – Ты- моя собака. А я твой хозяин. Ты это знаешь.
- Все равно, - сказала жена.- Я устала. Ты хочешь сделать счастливым все человечество, а для меня ты не делаешь ничего. Для меня тебе лень и скучно.
- А что ты хочешь, чтобы я сделал?
- Хотя бы вынеси ведро. У меня уже мусор не помещается. Я его 4 раза ногой утрамбовывала.
- Но разве ты сама не можешь вынести ведро?- удивился Он.- Ты же видишь, я устал.
Он сел в кресло и закрыл глаза.
Жена посмотрела на него с сочувствием.
- Я ничего не имею против твоих чудес, - сказала она.- Пусть люди с твоей помощью будут здоровы и счастливы. Но почему за мой счет?
Он открыл черные глаза:
- А за чей счет делаются чудеса в сказках?
Жена подумала.
- За счет фей, - вспомнила она.
- Ну вот. Значит ты- моя фея.
Жена хотела что-то ответить, но пока собиралась с мыслями, он уснул. Он действительно сильно устал. Она подошла, взяла его руку и легонько дотронулась до нее своими губами.
Фея уложила дочку. Потом уложила мужа. Потом вынесла ведро. Потом вымыла посуду. Потом приготовила борщ, чтобы назавтра его можно было разогреть.
Младший научный сотрудник Оксана Нифритова проснулась в понедельник, в половине восьмого утра, и, глядя в потолок, стала соображать, было «вчера» в ее жизни или не было? С одной стороны, она вспомнила так явственно и вкус взбитых сливок, и рисунок еловой ветки на сероватом небе, что этого не могло не быть. Это, конечно же было. А с другой стороны- никаких реальных следов, даже самолетной бирки на чемодане. И вдруг она вспомнила следы не лестнице.
Оксана вскочила с постели, побежала в прихожую, распахнула дверь на лестницу и...Так бывает только в детстве, когда прибежишь домой из школы, войдешь в комнату – а в углу- елка. Или бредешь по лесу по утоптанной тропинке, и вдруг- белый гриб.
Никаких следов не было. Ни следов. Ни известки. Ни ремонта. Ремонт закончился и утром тетя Маша чисто вымыла лестницу. Шашечки на полу были ярко-рыжие и по цвету совпадали с плинтусами. Плинтуса- рыжие, стены- нежно-зеленые, потолки- голубовато-белые.
Лестница была праздничная, как елка, неожиданная, как белый гриб. И казалось, так будет всегда и никогда не будет по-другому.

Ну как? Есть еще несколько идей, но там еще сырое мясо. Может завтра на психологии допишу..

Как и обещала: творение №2

16 декабря 2005 года ДАН Бэлан ушел из дому. Как это случилось: они с женой смотрели телевизор. Началась какая-то передача. Заиграла приятная музыка, ведущая на румынском быстро что- то затараторила. Он понял, что если сию секунду не встанет и не уйдет , то что-то совершит, например: сбросит телевизор на пол или выскочит в окно. Причем если выскочит в окно, то полетит не вниз, а вверх. Вылетит за пределы Земли и обратится в искусственный спутник. Время его не коснется, и он будет летать вечно во мраке и холоде.
ДАН встал и надел куртку. Жена решила, что он пошел в киоск за сигаретами, и велела ему не сутулится при ходьбе. Она сказала, что когда ДАН выходит, то ныряет вниз головой, как пристяжная лошадь. Еще она сказала, что он постоянно вниз, будто хочет найти монетку.
Когда-то в детстве ДАН действительно любил искать монетки, и находил, и каждый раз смотрел: орел или решка.
Сейчас он давно ничего не ищет.
ДАН вышел на улицу и двинулся куда глаза глядят. Его глаза действительно привели его к табачному киоску, и он купил целый блок американских сигарет.
Бэлан закурил и, пока курил, раздумывал, как быть дальше.
Как правило, люди сначала раздумывают, а уж потом уходят из семьи. А он сначала ушел, а потом стал раздумывать.
Его отношения с женой, как это ни странно, были сильны не общими приобретениями, а общими утратами. Она из-за него утратила способность к материнству и возненавидела его за это. А он из-за нее утратил способность к авантюризму и остался тем, что он есть.
К Дану подошла бездомная собака, похожая на Каштанку, а возможно- ее дочка или внучка.
- Как дела? – спросил ДАН.
- Кручусь, - ответила Каштанка.
- Есть хочешь?
- Вообще-то я завтракала - деликатно сказала Каштанка и посмотрела ему в руки.
В руках была зажженная сигарета. Каштанка постояла немного и отошла.
Из-за своей любви ДАН не ушел шесть лет назад на зов любви и до сих пор жалеет об этом. Она тоже жалеет о чем-то своем и иногда начинает рыдать по три дня подряд. Ест и плачет. Ходит- плачет. Спит и плачет. Они исполняли каждый день по отношению друг к другу роль жертвы и палача одновременно. ДАН не знал - что чувствовала она. Если попытаться сформулировать его состояние - к нему больше подходило слово «скучно». Скучно глазам, скучно мозгам, скучно плоти. Когда он находился с женой в одной комнате, то казалось: он медленно спускается по лестнице в подвал с проросшей картошкой. На него так же веяло холодом и мраком, и так же хотелось выйти на солнце.
Когда ДАН доставал другую сигарету, то почему-то вспомнил, как неделю назад он покупал живую рыбу. Большой зеркальный карп поднял голову из аквариума, разинул рот и втянул в себя воздух. Он задыхался. Вокруг него были знакомые и родственники - такие же карпы. Ему было не до них.
Но при чем тут карп. Карп- это он. Он ушел из аквариума в море, хотя карп - речная рыба. Значит, в озеро. Или в реку.
ДАН ушел из аквариума, и ему надо было где-то переночевать.
Можно пойти к друзьям, но это неудобно. Они дружили домами, преимущественно по телефону. Они дружили с Даном и с женой, и, явившись ночевать, он должен ставить их перед проблемой выбора: он или жена. Зачем загружать жизнь друзей еще одной проблемой.
Табачный киоск расположен напротив торгового центра. Возле входа в торговый центр на ступеньках сидела роскошная молодая колли. Он не заметил, как она появилась. Колли смотрела перед собой, в ее глазах дрожали слезы.
ДАН присел перед ней на корточки и спросил:
- Ты чего?
- Мне очень страшно. Я боюсь, что мой хозяин не вернется.
- Вернется, сказал ДАН. – Куда ж он денется?
- А почему ты так думаешь? - спросила Колли, глядя ему в глаза.
- Потому что ты его ждешь.
Он выкурил еще одну сигарету и пошел домой. В конце концов- его жена тоже карп...

Если успею выучить про волокиту в американском суде, завтра ждите проду;)